Что-то я устала от скандалов.
Вот вам - красивое...
Петербургская мистерияПетербургская мистерия
А чтобы быть собой - смотри, - мне нужно непристойно мало -
Всего лишь жить под одеялом часов двенадцать, а не три,
Мне нужен вечер теплый, синий, с вином и плюшками в меду,
И научиться быть красивой спокойным людям на беду,
Мне нужно ездить на метро, толкаться острыми локтями,
И чувствовать, как голод тянет моё засохшее нутро,
Мне нужно плакать втихаря над неудавшимся романом,
Кричать "конечно, всё нормально" - "всё плохо" тихо говоря,
Кидаться под автомобили, сидеть на белой полосе,
Еще, практически от всех, мне нужно, чтоб меня любили,
Накидывать на плечи шарф, себя чуть-чуть считать поэтом.
И нужно жить - а то всё это теряет некоторый шарм.
Казалось, что вчера октябрь, но ветер бьет щитом фанерным,
Метет за ворот, щиплет нервы, тайфуны снежные крутя.
Курю у звездного ковша, украдкой, в пять сбежав с работы,
С такой неслыханной свободой, что даже не о чем дышать.
Что даже не о чем смотреть - прищуриваюсь против снега,
А он так сыплет, сыплет с неба, что мир уменьшился на треть.
И в этом мире бродим мы - актеры призрачной массовки,
Знакомлю старые кроссовки с промокшим сахаром зимы.
На Стрелке в свете фонаря туристы изучают карту -
Рождественские кинокадры почти в начале ноября.
Попробуй выжить на ветру, мне через мост на Петроградку -
Иду, хватаясь за оградку, скольжу по мокрому ковру.
Я узнаю себя чуть-чуть в любом прошедшем человеке,
Отныне, присно и вовеки я буду жить, куда хочу,
Куда прикажет глаз и нос, куда меня несет кривая,
Туда и побегу - живая настолько, что самой смешно.
Ты хочешь выпить - ну, налей, я тоже - так спасибо, Боже,
За непохожих, за прохожих, за Биржу в дрожи фонарей.
Но ты сидишь в жару, в соплях, над книжками, на Техноложке,
Скребешь ногтями по обложке, заметки ставишь на полях,
И шепчешь, засыпая в полночь, закутываясь в теплый плед -
Ты шепчешь это много лет, но ты наверное, не помнишь:
Я никогда не разобью спартанцев под Пилосом.
Я никогда не разобью спартанцев под Пилосом.
Я никогда не увижу спартанцев под Пилосом.
Ерошится на куртке шерсть, и всё вокруг тесней и площе,
А я переезжаю площадь трамваем номер тридцать шесть.
Я не могу тебе помочь, приду тихонько, брошу сумку,
Я принесла прозрачный сумрак, босую питерскую ночь.
Спартанцы здесь обречены, здесь нет блистательных и сильных,
Есть тонкий запах апельсинов и прелый привкус тишины.
Шагами легкими тоска заходит в гости, тянет жилы
И спрашивает: "Живы?" -Живы. Тебе здесь нечего искать.
Но завтра-то - не за горой , мы побредем проспектом темным -
Совсем усталые актеры, неважно знающие роль.
Дрожит собака в конуре, не греется вода в ботинках,
Но есть вчерашняя картинка - и Биржа в свете фонарей.
А остальное - ерунда, тоска крадется шагом лисьим,
Но мы исчезнем в закулисье и будем живы - навсегда.
Автор живет тут.